Почему платон: Порядок регистрации

О системе

Система взимания платы «Платон» (далее – «Система») создана в целях обеспечения соблюдения установленного действующим законодательством порядка взимания платы в счет возмещения вреда, причиняемого автомобильным дорогам общего пользования федерального значения транспортными средствами, имеющими разрешенную максимальную массу свыше 12 тонн

Основные данные

Система «Платон» обеспечивает сбор, обработку, хранение и передачу в автоматическом режиме данных о движении транспортного средства, имеющего разрешенную максимальную массу свыше 12 тонн, и распространяется на все автомобильные дороги общего пользования федерального значения.

2,84 ₽/км*

---

с 1 февраля 2023 года в соответствии с постановлением Правительства РФ от 29.06.2019 № 843

---

50 774 км

---

Федеральных
дорог в Системе

15/11/2015

---

Дата запуска
Системы

*Согласно Постановлению Правительства РФ от 24 марта 2017 года №330

Объекты и элементы системы

 

Центры
Информационной
поддержки
пользователей

 

Система
мобильного
контроля

 

Бортовые
устройства

 

Интернет
-сайт

---

---

 

---

Центр управления
и мониторинга,
включая центр
обработки данных

 

---

Геоинформационная система
и автоматическая
система расчетов

 

---

Система
стационарного
контроля

 

---

Колл-центр
круглосуточно

Внесение платы осуществляется Владельцем транспортного средства до начала движения по федеральным трассам или в порядке постоплаты.

Система взимания платы предусматривает два способа расчета платы:

Маршрутная карта

Оформление разовой Маршрутной карты в Личном кабинете, Мобильном приложении или Центре информационной поддержки пользователей

Бортовое устройство

Использование бортового устройства для расчета платы в автоматическом режиме

---

Внести деньги на расчётную запись можно через Личный кабинет на сайте системы «Платон» или Мобильном приложении для всех типов смартфонов, в Центре информационной поддержки пользователей, через терминалы самообслуживания, через агентские терминалы.

---

---

Способы оплаты маршрутных карт:

• С расчетной записи Владельца транспортного средства, открытой в Системе взимания платы «Платон»
• Банковской/топливной картой в Личном кабинете и Мобильном приложении «Платон», в Терминалах самообслуживания «Платон», в Центрах информационной поддержки пользователей Системы взимания платы «Платон»
• Через Интернет-банк и мобильное приложение «Сбербанк Онлайн», а также посредством электронных кошельков (QIWI Кошелек, Элекснет онлайн)
• Наличными в агентских терминалах партнеров: QIWI, Элекснет, в терминалах и отделениях Сбербанка
• Со счета мобильного телефона с использованием платежного сервиса МОБИ. Деньги

Способы пополнения расчётной записи:

• Безналичный банковский перевод по реквизитам Оператора Системы взимания платы «Платон»
• Банковской/топливной картой в Личном кабинете и Мобильном приложении «Платон», в Терминалах самообслуживания «Платон», в Центрах информационной поддержки пользователей Системы взимания платы «Платон»
• Через Интернет-банк и мобильное приложение «Сбербанк Онлайн», а также посредством электронных кошельков (QIWI Кошелек, Элекснет онлайн)
• Наличными в агентских терминалах партнеров: QIWI, Элекснет, в терминалах и отделениях Сбербанка
• Со счета мобильного телефона с использованием платежного сервиса МОБИ.Деньги

Для получения Бортового устройства Владельцу транспортного средства необходимо заключить с Оператором Системы взимания платы договор безвозмездного пользования, предоставив необходимый пакет документов.

Владелец транспортного средства устанавливает и активирует Бортовое устройство самостоятельно.

---

После установки Бортового устройства в кабине автомобиля при выезде на федеральную автомобильную дорогу с помощью навигационных систем ГЛОНАСС/GPS определяются географические координаты движущегося автомобиля и с заданной периодичностью через сети сотового оператора отправляются в Центр обработки данных.

---

В Центре обработки данных на основании данной информации, собранной за сутки, в автоматическом режиме рассчитывается размер платы. Во время движения автомобиля денежные средства списываются с расчётной записи Владельца транспортного средства автоматически. При длительной остановке Бортовое устройство автоматически переходит в «спящий режим».

В случае если автомобиль не проезжает по федеральной автомобильной дороге либо маршрут проходит по платной федеральной автодороге, Система не включает данные участки пути в расчет платы.

500
рамка системы
контроля

120
автомобилей
мобильного
контроля

2400 000
бортовых устройств

---

Контроль за внесением платы в счет возмещения вреда осуществляется системой стационарного и
мобильного контроля. Системы контроля обеспечивают проверку регистрации в Реестре Системы и внесение платы в счет возмещения вреда.

---

---

---

Региональные офисы
обслуживания

Офисы на погран.
переходах

Терминалы
самообслуживания

Мобильное
приложение

Интернет-сайт

Колл-центр

---

---

Информационная поддержка Владельцев транспортных средств осуществляется:

• Колл-центром, работающим круглосуточно;
• Центрами информационной поддержки пользователей в каждом субъекте РФ.

почему Платон и Аристотель не любили классическое искусство — Нож

Философия Платона напрямую противоречила воцарившимся в Греции художественным принципам. Чтобы понять ее суть, представьте двух собак. Первая — маленькая, рыжая, с маленькими прижатыми к голове ушами и короткими лапами. Вторая — большая, белая, с длинной шерстью, такими же длинными лапами и мордой. Что их объединяет? Как мы понимаем, что оба животных являются собаками, несмотря на их различия? Платон отвечает на этот вопрос так: у каждой сущности в окружающем мире есть своя идея, то есть идеальный образ. Сколько бы ни было разных собак, существует одна «идея собаки», которая вбирает в себя все возможные вариации.

По аналогии у каждой совокупности однородных предметов есть своя идея.

В реальном мире может существовать сколько угодно разных предметов, но у них всегда есть идеальный образ. Место, где все эти идеи собраны, Платон называет Эйдосом. Таким образом, реальные предметы — это всего лишь тени их идеальных образов. Поэтому для Платона реальный мир подобен театру теней, где человек может различить только очертания предметов, но не понять их суть.

По Платону, искусство — это подражание вещам реального мира. Но эти вещи для философа были лишь тенями своих идеальных образов. Поэтому искусство оказывается еще дальше от истины, чем окружающий мир, которому оно подражает. То есть искусство обманчиво вдвойне, поскольку являются подражанием подражанию.

Конфликт Платона и современного ему искусства состоял в том, что философ считал пагубной попытку художников подражать реальности. Реальность в его философии сама по себе уже являлась миром теней, скрывающих истину. Поэтому Платон рассматривал художников как вредителей, которые мешали людям вычленить из окружающего мира тот самый идеальный образ:

«…живопись, как вообще всякое подражательное искусство, создает свои произведения, отстоя далеко от истины, общается с тою частью души, которая [весьма] удалена от разума и является любовницей и подругой всего болезненного и лживого».

Кроме того, Платон писал, что мастерство художника — не его собственная заслуга. Художник — всего лишь проводник «демонической энергии», которая в моменты создания чего-либо овладевает его разумом. Эту идею Платон позаимствовал у Демокрита. Таким образом, всё, что было создано, например, скульптором, не является результатом его мастерства. По Платону, единственное отличие простого человека от художника — наличие этого «вдохновения», «одержимости» или «наития»:

«Но кто подходит к вратам поэзии без неистовства, Музами посылаемого, будучи убежден, что он станет годным поэтом лишь благодаря ремесленной выучке, тот является поэтом несовершенным, и творчество такого здравомыслящего поэта затмевается творчеством поэта неистовствующего».

Ученик Платона Аристотель был менее радикален по отношению к искусству. В отличие от учителя он воспринимал окружающий мир как мир реальных предметов, а не их теней. Так же как Платон, Аристотель считал, что главная особенность искусства состоит в подражании. Но отвергал платоновскую идею «одержимости» художника, тем самым признавая, что за каждым творцом стоит не «демоническая энергия», а талант.

Между тем Аристотель не был сторонником искусств. В его философии основной задачей искусства было «воспитание чувств».

Он утверждал, что люди приходят в театр, чтобы напомнить себе о тех или иных чувствах. Таким образом, человек, который часто посещал греческий театр и видел там боль, страдания и отчаяние, в будущем мог легче перенести эти состояния.

То есть Аристотель не усматривал в театре самостоятельной художественной ценности.

Подобным образом Аристотель относился и к другим видам искусства, связанным с физическим трудом. Он писал, что они воспитывают в молодых людях чувство прекрасного.

Но в то же время заниматься этими искусствами — значит уподобиться ремесленнику, который работает руками под палящим солнцем. Для Аристотеля, который и сам был аристократом, это недопустимо:

«Совершенно очевидно, что из числа полезных [в житейском обиходе] предметов должны быть изучаемы те, которые действительно необходимы, но не все без исключения. Так как все занятия людей разделяются на такие, которые приличны для свободнорожденных [аристократов], и на такие, которые свойственны несвободным, то, очевидно, из первого рода занятий должно участвовать лишь в тех, которые не обратят человека, занимающегося ими, в ремесленника.

Ремесленными же нужно считать такие занятия, такие искусства и такие предметы обучения, которые делают физические, психические и интеллектуальные силы свободнорожденных людей непригодными для применения их к добродетели и для связанной с нею деятельности. Оттого-то мы и называем ремесленными такие искусства и занятия, которыми ослабляются физические силы.

Это те работы, которые исполняются за плату; они отнимают досуг для развития интеллектуальных сил человека и принижают их».

Несмотря на это, Аристотель также считал, что совсем не быть причастным к искусству тоже плохо. Он писал по этому поводу следующее:

«Невозможно или, во всяком случае, трудно стать основательным судьею в том деле, к совершению которого сам не причастен».

Требование практического усвоения элементов искусства было подсказано Аристотелю его глубоким пониманием природы искусства, верным сознанием того, что без практического освоения и знакомства, без собственной активности воспринимающего художественное восприятие немыслимо. Это говорит нам о том, что, даже не будучи скульптором или художником, каждый аристократ должен был, по Аристотелю, разбираться в самой сути этих ремесел. Идеальный аристотелевский тип свободнорожденного человека — это настоящий художник, который действительно разбирается в своем деле, но без кисти, произведений и самого права творить, потому что творить — значит уподобляться рабу.

Работа полагается рабам. Работа же является и основным признаком рабства. Аналогичная связь и между понятиями πόνος («труд», «мучение», «страдание») и μόχθος («тяжелый труд», «страдание», «мука») и соответствующими определениями πονηρός («дурной», «скверный», «бесчестный») и μοχθηρός («жалкий», «негодный», «порочный»). Πόνος («страдание») — это прежде всего труд. Да и μόχθος — это труд, или тяжелый труд.

Человек, занятый трудом, и особенно тяжелым физическим трудом, — это πονηρός и μοχθηρός (то есть «дурной», «жалкий», «порочный»). Эти определения до сих пор имеют отрицательный смысл в новогреческом языке.

То есть художники, которые также занимались ручным трудом, находились не в лучшем положении. В отличие от аристократов, основными занятиями которых были философия и риторика, не требующие физических усилий.

Предрассудок оказался живучим настолько, что когда несколько столетий спустя Микеланджело заявил отцу о своем желании стать художником, то был жестоко избит. Это произошло потому, что даже в эпоху Возрождения низкий социальный статус художника все еще имел место.

Во Флоренции, например, живописцы были обязаны вступать в цех врачей и аптекарей.

Но при этом они были лишены многих благ, которыми пользовались последние.

У скульпторов и зодчих положение было несколько более благоприятным, так как они делили один цех с каменщиками и деревообделочниками, в котором фигурировали как равноправные члены. Зато этот цех принадлежал к категории менее престижных объединений, в отличие от старшего цеха врачей и аптекарей. Подобные цеха представляли собой торгово-ремесленные корпорации с жестким правилами и строгой иерархией. Принадлежность художника к такой корпорации автоматически опускала ценность его труда до уровня работы того же каменщика.

Конфликт между древнегреческой философией и искусством подобен конфликту между конечным результатом и процессом. Греки были готовы созерцать, но к трудоемкому процессу создания не желали иметь никакого отношения.

Отчасти подобное пренебрежение древних философов к искусству можно объяснить классовой принадлежностью их самих: любовь к мудрости была возможна только в том случае, если у тебя был изначально какой-то капитал и, соответственно, много свободного времени. У деятелей искусства такого капитала не было, поэтому вместо того, чтобы заниматься рассуждениями о высоком, они зарабатывали себе на хлеб, чего Аристотелю, например, делать было необязательно. Таким образом, философы, аристократы по природе, оказались совершенно в ином мире, нежели скульпторы и художники, что породило известный «конфликт».

Присоединиться к клубу

Зачем Платон писал. Лекции Blackwell Bristol о Греции, Риме и классической традиции – Bryn Mawr Classical Review

BMCR 2011.11.44

Danielle S. Allen,

Зачем Платон писал. Лекции Блэкуэлла в Бристоле о Греции, Риме и классической традиции . Чичестер; Молден, Массачусетс: Уайли-Блэквелл, 2010. xii, 232. ISBN 9781444334487 69,95 долларов США.

Предварительный просмотр

В отличие от критиков, которые отрицают, что Платон что-либо «говорит» в своих диалогах, или вообще обходят стороной авторские замыслы, Даниэлла Аллен в этом обширном исследовании пытается пролить свет на смысл Платона, отвечая на вопрос: «Почему Платон все-таки писал?» (стр. 4). Ее исследование сосредоточено на способности символов вызывать эмоции и фокусировать понимание.

По ее словам, цель Платона в письменной форме заключалась в том, чтобы использовать силу образов в языке для продвижения политических реформ. Это включало в себя и другие его мотивы: писать «чтобы вытеснить поэтов… . . Платон написал непризнанное законодательство», ориентируясь на широкую образованную аудиторию, а не только на философскую элиту (с. 77). Чтобы проверить этот вывод, Аллен прослеживает влияние сочинений Платона на политические институты в Афинах. Когда одни и те же слова и концепции встречаются у Платона, а позже, в четвертом веке до н. э., в афинском политическом дискурсе, она заключает, что они мигрировали из философии в политику как часть «культурной войны», которую развязал Платон. Платон Аллена не был ни сторонником отхода от политики, ни просто диалектиком для посвященных, он также был «мастером остроумия… . . первый в западном мире посланник» (стр. 147).

Эта книга дополняет лекции Аллен 2008 года Бристоль-Блэквелл и использует ее ранее опубликованную работу о наказании в афинской политической мысли. Как политический теоретик и классик, Аллен использует междисциплинарный подход, рассматривая знакомые тексты с точки зрения, часто новой для других классиков и специалистов по античной философии. У нее есть способность находить закономерности, и она освещает многие отрывки и их взаимосвязи. Однако закономерности Аллена не всегда являются единственными закономерностями, которые можно увидеть в материале, и в некоторых случаях неясно, представляют ли наши доказательства четкую закономерность. Тем не менее, она проливает новый свет на образы Платона и на то, что она считает их целью реформировать как общество, так и человека.

В Части I Аллен утверждает, что с помощью теории символов, которую она пытается реконструировать, Платон показывает, как философское письмо может избежать критики письма в Федре и осуждения поэзии в Республике . Аллен находит, что аргумент Сократа против письма в Федр 275-278 уже имел две «дыры»: форма диалога заявляет о своей верности живой диалектике; подобно садам Адониса, «написанные слова или понятия обладают некоторой порождающей силой» (стр. 28). В Разделенной линии сравнение Republic 509e-511e, согласно Аллену, Платон легитимирует философское письмо через различие, которое «ученые еще не заметили»: существует форма создания образов, более тесно связанная с истиной, чем

mimêsis. , «имитация». Аллен называет это «моделированием». Поэты создают теневые образы, или eidôla ; философы вылепляют «модели» или «визуализации» в словах ( paradeigmata и другие термины). Философы могут использовать теневые образы и для целительного эффекта, когда, задействуя воображение, они насаждают убеждения и мотивы, побуждающие людей действовать подобно тем, кто знает добродетель. «Благородная ложь» или «напоминания», вроде изображений Сократа-индивидуала, могут сделать это. С другой стороны, модели помогают людям получить знания о концепциях. Сократ как «теоретическая модель праведника» (стр. 74) может так функционировать. Через «язык, который enargês или яркий», философское письмо формирует как модели, так и теневые образы; «это включает как диалогический язык, так и язык, полный метафор. . . и другие методы, которые задействуют познание во всех его регистрах» (стр. 139). Философ должен писать, «чтобы достучаться до всего населения» (стр. 68).

Аллен оказывает Платону услугу, показывая, как он дает некоторым образам, ее «моделям», задачу активизировать концептуальное мышление. Она делает хорошее замечание (стр. 41-42), что домен dianoia , «Мышление» в Разделительной линии не ограничивается математикой; все области, включая этическую и политическую, относятся сюда. Ее «модели» — это образы, которые, по словам Сократа, использует «Думая разделительной линией» ( R . 510e3). Эти образы не тени и отражения (510e2-3), которые являются познавательными объектами низшего подразделения Линии, eikasia , или «догадки». Вместо этого они являются «видимыми формами» (510d5), естественными или созданными руками человека объектами мира, такими как рисунки или модели прямоугольника, или Сократ, служащий для моделирования праведного человека. Поскольку эти «модели» находятся на более высоком онтологическом уровне, чем теневые образы, и поскольку они служат высшей познавательной деятельности, репрезентируя понятия, «модели» не вступают в противоречие с сократовской критикой миметического искусства. «Философски приемлемо, чтобы философы писали, при условии, что они используют свое письмо для создания моделей, а не имитации». Только когда мы можем мыслить без образов, мы находимся в царстве Форм (стр. 41), но дианоетическое мышление с использованием образов/моделей приближает нас к нему.

Чтобы освободить воспринимаемые от сократовской критики миметического искусства, чтобы некоторые из них могли служить «метафизически обоснованными» моделями (стр. 47), Аллен хочет выделить место для воспринимаемых в «умопостигаемом» сегменте искусства. Линия, а не ограничивать их «видимым» сегментом Линии, царством doxa , мнением и внешним видом. Она делает это, исходя из разделения Сократом Линии на неравные, но пропорциональные части. Когда кто-то рисует Разделительную линию и вычисляет длины подразделов, можно заметить особенность, которая сначала не очевидна, когда Сократ описывает Линию, а именно подразделы для Мышления и 9.0017 pistis , Вера, должны быть одинаковой длины. Сократ явно не отождествляет познавательные объекты Мышления, но Аллен из равенства двух подразделов заключает, что обе мыслительные деятельности действуют на одни и те же объекты, т. е. воспринимаемые, только «познавая» их по-разному. Мышление «познает» воспринимаемые объекты и использует их, чтобы схватывать понятия и рассуждать о них.

Эта интерпретация придает большое значение предположению о скрытой особенности текста. Более того, Аллен, похоже, не осознает, что, как бы вы его ни разрезали, равенство второго и третьего отрезков Линии порождает противоречие в каком-то аспекте сравнения. ¹ Это ставит под сомнение ее аргумент в пользу воспринимаемых как объектов Мышления. В этом отношении, темп Николаса Д. Смита, которого Аллен не цитирует, текст показывает, что познавательные объекты Мышления не являются воспринимаемыми, хотя воспринимаемые преодолевают разрыв между Верой и Мышлением не совсем ясным образом. ² Интеллектуалы являются объектами познания в «верхнем» отрезке Линии, и когда люди, занимающиеся Мышлением, используют воспринимаемое как образы, они «не мыслят ( dianooumenoi ) о них, но о тех вещах, на которые они похожи, о самом квадрате. . . и сама диагональ», 510d6-8. Я склоняюсь к мнению, что эти «самости» являются не Формами, а понятиями, подобными математическим промежуточным звеньям, которых, по словам Аристотеля, придерживался Платон ( Мета . 987b15-18). Простейшее описание того, что происходит с воспринимаемыми, когда они используются в качестве образов для Мышления, состоит в том, что они познаются Верой. Как бы то ни было, Аллен, по крайней мере, должен был противостоять неясности Разделительной Линии в отношении объектов Мышления, ибо она не показала, что чувственное, скажем, Сократа, может быть превращено в умопостигаемое. В текстах, во всяком случае, нет релевантной разницы между онтологическим статусом Сократа как модели и Сократа как теневого образа. Литературный персонаж не является «осязаемым» объектом. Персонаж — это функция текста, «псевдообъект», по словам Жерара Женетта, целиком образованный дискурсом. ³ Поставив в центр своего анализа один из печально известных тернистых отрывков Платона, Аллен могла бы получить пользу от обращения к более широкой литературе.

Во второй части Аллен оценивает влияние сочинений Платона на афинскую политику. Можно ожидать, что Платон имел некоторое политическое влияние. Есть рассказы, что его просили издать законы для Мегаполиса и Кирены, и у него были дружеские отношения с Пердиккой III Македонским, но не с Филиппом II. ⁴ Ссылаясь на свою более раннюю работу, Аллен выделяет формы слов и «связанные понятия» у ораторов четвертого века, которые часто встречались у Платона, и заключает, что они являются примерами его прямого влияния на политический дискурс. В дополнение к prohairêsis , который, как она утверждает, ораторы заимствовали у Аристотеля, Аллен выделяет как платонические такие ключевые слова и понятия, как kolazein / kolasis («исправительное наказание»), nomothetês в единственном числе как «основатель-законодатель» и 9001 7 plattein , «лепить». Аллен заключает, что Эсхин, Ликург, Демад и Гиперид используют платоновские концепции, такие как исправительное наказание. Их платонизм подтолкнул первых троих к сотрудничеству с Филиппом и политическому лидерству со стороны культурной элиты. Демосфен, с другой стороны, выступал против этой платоновской политики, поскольку он понимал, что она угрожает могуществу демократии. После окончательного поражения Афин Деметрий Фалерский под номером epimeletês города «ввела институты, которые мы впервые видим в текстах Платона» (138): номофулаков , которые должны были судить о конституционности законов, и «опекунов женщин». Для Аллена эти нововведения показывают, что влияние Платона имело место.

Однако, как показывает обзор TLG, политически значимые термины Аллена уже носили эти значения у ораторов до Платона (или Аристотеля). Аллен отмечает некоторые более ранние примеры, не признавая, что они подрывают ее тезис о том, что отношение к платоновской политике объясняет отношения между Эсхином, Ликургом и Демосфеном. Например, вряд ли аудитория поняла 9 Демосфена.0017 ti logous platteis ? в На Короне 121 как «Почему ты говоришь как Платон?» (стр. 104). Поскольку эта идиома уже появляется в Ajax 148, мы могли бы с такой же легкостью сказать, что Демосфен хочет уподобить Эсхина Одиссею Софокла, обманщику.

Таким образом, Аллен не устанавливает, что Эсхин или Ликург продвигали платоническую политику. Ее древнее свидетельство о том, что Эсхин был учеником Платона, противоречит схолии года против Тимарха 9.0018 4 (16a Dilts), Vita Aeschinis III (Dilts) 6-7 и [Plut.] 840F. Утверждение Эсхина (3.6) о том, что существует три типа конституции, больше соответствует Геродоту или Исократу. Эсхин, кажется, намекает на первые две речи Симпозиума в Против Тимарха , но там его тема — педерастия, и его выбор наименее философских частей этого диалога, наряду с его общим оппортунизмом, едва ли его отличает. как «платоник», за которого его принимает Аллен. Ликурга Против Леократа содержит платонические отголоски (128, 135), но ничего об исправлении грешника, в то время как вознесение грехов отцов на их детей (79) и восхваление Гомера как источника мудрости (102) не являются платоническими темами. Ликург широко использует timôria для того, кто, как предполагается, принял точку зрения Платона о том, что наказание должно исправить правонарушителя. Восхваление справедливости Платона в псевдодемостеническом Пятом письме показывает, что хорошо информированный фальсификатор в третьем веке до н. э. не признал Демосфена противником Платона. Хотя Деметрий, будучи учеником Перипата, вполне мог находиться под влиянием текстов Платона, когда принимал свое законодательство, были прецеденты для nomophulakes и gunaikonomoi (термин, которого нет у Платона) в четвертом веке в других греческих городах, где попытка реализовать философскую программу не могла быть мотивом. Аллен отмечает этот факт (стр. 204, прим. 40), не противодействуя его следствию, что законодательство Деметрия следует объяснять скорее как часть общей тенденции конца четвертого века, чем как попытку ввести в действие платоновскую политику. ⁵

Я многому научился из этой книги. Это требует, чтобы мы связали сочинения Платона с реальной жизнью в его городе. Даже те, кто не разделяет всех его выводов, будут оспорены многими оригинальными выводами Аллена о том, как Платон использовал символы для воздействия на наш интеллект, наши доконцептуальные убеждения и наши эмоции.

Примечания

1. Из обширной литературы см. теперь Р. Фоли, «Неделимая линия Платона: противоречие и метод в республике VI», JHistPh 46.1 (2008) 1-23.

2. Н. Смит, «Разделенная линия Платона», Ancient Philosophy 16 (1996) 25-46.

3. Пересмотренный повествовательный дискурс (Итака, 1988) 135.

4. О приглашениях, возможно апокрифических, Платону написать законы, ср. А. Свифт Ригинос, Платоника: анекдоты о жизни и сочинениях Платона (Лейден, 1976) 191–193. Об отношениях Платона и Академии с македонским двором ср. А. Натоли, г. Письмо Спевсиппа Филиппу II г. (Штутгарт, 2004 г.).

5. См. С. Лапе, Воспроизведение Афин: комедия Менандра, демократическая культура и эллинистический город (Принстон, 2004) 50; М. Хааке, Der Philosoph in der Stadt: Untersuchungen zur öffentlichen Rede über Philosophen und Philosophie in den hellenistischen Poleis (Мюнхен, 2007) 67–70.

Четыре причины важности Платона

Философия|Время чтения: 3 минуты

Платон посвятил свою жизнь одной цели: помочь людям достичь состояния самореализации. По сей день его идеи остаются глубоко актуальными, провокационными и увлекательными. Философия для Платона была инструментом, помогающим нам изменить мир.

В этом коротком видео Ален де Боттон напоминает нам о четырех основных идеях, которые были у Платона для того, чтобы сделать жизнь более полноценной.

Расшифрованные основные моменты ниже.

 

1. Думайте больше

Мы редко даем себе время тщательно и логически подумать о своей жизни и о том, как ее вести. Иногда мы просто соглашаемся с тем, что греки называли Doxa, или здравым смыслом. В написанных им тридцати шести книгах Платон показал, что здравый смысл пронизан заблуждениями, предрассудками и суевериями. … Проблема в том, что популярные мнения подталкивают нас к неправильным ценностям. … Ответ Платона — познай самого себя. (Это) означает особый вид терапии: философию. Это означает подвергать свои идеи проверке, а не действовать импульсивно. … Этот вид исследования называется сократовской дискуссией.

2. Позвольте своему возлюбленному изменить вас

Это звучит странно, если вы думаете, что любовь означает найти кого-то, кто хочет вас такой, какая вы есть. В своей пьесе «Симпозиум»… Платон говорит, что настоящая любовь — это восхищение. Иными словами, человек, с которым вам нужно сойтись, должен обладать очень хорошими качествами, которых вам самим не хватает. … Сближаясь с этим человеком, вы можете стать немного похожим на него. Правильный человек помогает нам полностью раскрыть свой потенциал. … По Платону, «пара не должна любить друг друга точно такими, какие они есть сейчас», скорее, они должны стремиться обучать друг друга и переносить бурные переходы, которые неизбежно возникают. Каждый человек должен хотеть соблазнить другого, чтобы он стал лучшей версией себя.

3. Расшифровать Послание Красоты

Всем нравятся красивые вещи, но Платон первым спросил, почему они нам нравятся? Он нашел увлекательную причину: красивые предметы нашептывают нам важные истины о хорошей жизни. Мы находим вещи прекрасными, когда чувствуем в них качества, которые нам нужны, но постоянно отсутствуют в нашей жизни: мягкость; гармония; баланс; мир; (и) сила. Таким образом, красивые предметы выполняют очень важную функцию: они помогают воспитывать наши души.

4. Реформа общества

Платон провел много времени, размышляя о том, какими в идеале должны быть правительство и общество. Он был первым в мире мыслителем-утопистом.

В этом он был вдохновлен великим соперником Афин: Спартой. Это была машина размером с город для производства великих солдат. Все, что делали спартанцы — как они воспитывали своих детей, как было организовано их хозяйство, кем они восхищались, как занимались сексом, что ели, — было приспособлено к этой единственной цели. И Спарта имела огромный успех с военной точки зрения.

Но не это заботило Платона. Он хотел знать: как общество может лучше производить не военную мощь, а эвдемонию? Как это может надежно помочь людям достичь самореализации?

В своей книге «Республика» Платон выделяет несколько изменений, которые следует внести:

Нам нужны новые герои
боксер Майло Кротонский. Платона это не впечатлило: действительно важно, кем мы восхищаемся, ведь знаменитости влияют на наше мировоззрение, идеи и поведение. А плохие герои придают шик недостаткам характера.

Платон поэтому хотел дать Афинам новых знаменитостей, заменив нынешний урожай идеально мудрыми и хорошими людьми, которых он назвал Хранителями: образцами для всеобщего хорошего развития. Эти люди отличались бы своим послужным списком на государственной службе, скромностью и простыми привычками, нелюбовью к свету и большим и глубоким опытом. Они были бы самыми уважаемыми и уважаемыми людьми в обществе.